Загадка родословных

Элизабет Вонгвизит и Рейвен Кальдера

Проблема расовой принадлежности — скользкий и щепетильный вопрос среди последователей северных религий. Из-за того, что в рядах Асатру немало белых расистов (по большей части с тюремным прошлым или настоящим), у большинства сторонних наблюдателей северное язычество устойчиво ассоциируется с расизмом. Однако многие северные язычники находят эту ассоциацию возмутительной и совершенно неприемлемой, а некоторые просто полагают, что для описания их верований термин «расизм» чересчур резок и перегружен негативными коннотациями.

Те северные язычники, которые называют себя «почвенниками», убеждены, что для успешного следования «исконному пути» (как они предпочитают именовать свою веру) необходимы кровные связи с германо-скандинавскими народами, в среде которых зародился культ скандинавских богов.  Некоторые даже доходят до утверждений о том, что религиозные наклонности закодированы в генах и что самая лучшая религия для человека — та, которой поклонялись его кровные предки. Эту теорию нередко называют «метагенетикой», и ее приверженцы подчас проявляют большую нетерпимость к «присвоению чуждых традиций» как со стороны тех, кто не принадлежит к их собственной традиции и связанному с ней этносу, так и со стороны своих соотечественников. Последователи данной теории и почвенничества в целом нередко подвергаются критике со стороны тех, кто убежден, что этническая принадлежность не имеет ничего общего с религиозной предрасположенностью и что почвенничество и метагенетика — это самый настоящий расизм, лишь слегка замаскированный под национальную гордость.

Так или иначе, большинство приверженцев скандинаво-германской религии в различных ее формах имеют европейские корни. Поэтому в случаях, когда подобные споры начинаются между самими верующими, дискуссия зачастую носит сугубо теоретический характер. Однако время от времени на путь служения северным богам становятся люди, не связанные даже отдаленным родством с теми древними европейцами, которые положили начало этой религии. Соответственно, мы сочли, что проблему родословных и этнического наследия имеет смысл исследовать с двух точек зрения: как «внутренней», так и «внешней». Эти две точки зрения представлены двумя участниками нашей беседы. Почти все предки Рейвена жили в Северной Европе, по большей части в Германии и Скандинавии, тогда как в родословной Элизабет есть и выходцы из Южной Азии, и коренные американцы и европейцы.

Следует добавить, что авторы этой статьи не являются ни почвенниками, ни реконструкторами северной религии. Рейвен называет себя «язычником Северной традиции», а Элизабет — «скандинавской язычницей», «язычницей Северной традиции» или просто «язычницей» без лишних затей. Несмотря на то, что мы не принадлежим к Асатру и к магистральному реконструкторскому направлению, споры о значении родословной не оставляют равнодушными и нас. Поэтому мы решили обсудить эту тему в надежде, что под влиянием нашего диалога читатель захочет глубже осмыслить собственную позицию по проблеме северного религиозного наследия и по вопросу о том, насколько важно генетическое происхождение для тех, кто стремится воссоздать это наследие или опирается на него в своих верованиях.

Просим вас принять во внимание, что ни Рейвен, ни Элизабет не используют первоисточники как основу своей личной практики. Многие утверждения, которые вы встретите в этой статье, основаны преимущественно на НЛГ (неверифицируемом личном гнозисе), ЛГПС (личном гнозисе, подтвержденном свидетельствами) или попросту на личных мнениях авторов.

 

Рейвен: Когда я обратился к Северной традиции, моя германо-скандинавская родословная отнюдь не внушала мне чувства привилегированности. Наоборот, из-за нее мне было очень неуютно. Первая проблема состояла в том, что я не выбирал этих богов. Они сами меня выбрали. Поначалу я даже не знал, кто Они такие (боги не всегда приходят с табличкой: «Привет, меня зовут так-то»). А когда, наконец, выяснилось, что я имею дело с богами моих предков, меня это обеспокоило. Я был (и остаюсь) неоязычником, а в этой среде широко распространено убеждение, что любой духовный опыт должен быть доступен любому искреннему искателю. Поэтому мысль о том, что у богов могут оказаться какие-то этнические предпочтения, меня очень раздражала. В конце концов, многие мои знакомые язычники благополучно поклонялись греческим и египетским божествам, о которых их предки наверняка и понятия не имели.

 

Элизабет: Когда я всем этим занялась, мне и в голову не приходило, что могут возникнуть какие-то проблемы в связи этнической принадлежностью. Я долго оставалась неоязычницей эклектического толка, и прошло семнадцать лет, прежде чем я впервые соприкоснулась со скандинавскими богами. У меня было очень смутное представление о северной религии: я полагала, что все скандинавские реконструкторы — это такие крепкие парни, которые носят на шее Молот Тора, пьют пиво и приносят какие-то клятвы. О том, что этническая принадлежность — настолько больной вопрос в этой среде, я узнала лишь после того, как начала всерьез изучать Асатру и столкнулась с людьми, для которых право исповедовать северную религию целиком и полностью определялось родословной. Они полагали, что таким как я, в северной религии делать нечего, — и для меня это стало настоящим шоком. А потом я поняла, что подобные представления не могли возникнуть на пустом месте: слишком уж широко они распространены. Я заглянула в первоисточники, поговорила с некоторыми богами и духами и обнаружила, что не только люди придают важное значение происхождению.

 

Рейвен: Когда я узнал, что богиня, принявшая меня под свое крыло, — не кто иная, как Хела, богиня смерти, которой поклонялись мои предки, последнее обстоятельство меня встревожило, но я утешился тем, что мне приходилось работать и с богами тех народов, от которых в моей крови (насколько я знаю) нет ни единой хромосомы. Я принялся изучать доступные материалы об индоевропейском завоевании и о богах которых почитали индоевропейцы, и волей-неволей обратил внимание на общий для различных областей Евразии мифологический сюжет: боги завоевателей свергают и демонизируют богов покоренного народа, причем во многих случаях демонизируется заодно и этническая принадлежность побежденных. Классовая принадлежность в мифах такого рода представляется таким же генетически предопределенным признаком, как и принадлежность этническая. Например, в «Песни о Риге» можно прочесть, как Риг/Хеймдалль становится отцом-основателем трех сословий — рабов, свободных землевладельцев и знати, причем определенные наследственные признаки приписываются им настолько жестко, словно это не «Песнь о Риге», а «Ригведа» с ее строгим делением на касты.

Итак, религиозная пропаганда такого рода существовала уже в древности, и как бы мне ни хотелось осудить заложенный в традиционных сюжетах расизм как отвратительную политизацию божественных истин, пропущенных через человеческое восприятие, я все же не могу сбросить со счетов свой личный опыт общения с богами и духами. Но прежде чем обратиться к этому вопросу, подведу промежуточный итог: те, кто целенаправленно обращается к первоисточникам северной религии в поисках оправданий для своего расизма, находят, по крайней мере, такие тексты, из которых эти оправдания можно вывести; и это — большая проблема.

 

Элизабет: Да, разумеется, хотя люди, которые пытались убедить меня, что в северной религии мне делать нечего, почти никогда не ссылались на первоисточники. Честно говоря, северных реконструкторов во мне гораздо больше раздражает другое — то, что я локианка и почитаю йотунов наравне с асами и ванами. Так что за этническую принадлежность меня критикуют гораздо реже, чем за мои убеждения. Но все же мне попадались индивиды, свято верующие в метагенетику и в то, что каждый человек должен держаться верований своих генетических предков. Впрочем, забавно! Ведь идея так называемого «расового смешения» в первоисточниках на самом деле не осуждается. Добрая половина наших богов, включая самого Тора, главного противника великанов, — полукровки, рожденные от браков между асами и йотунами.

Время от времени я задавала этим почвенникам-асатруа вопрос: что же, в таком случае, делать мне и другим таким же, как я? Как нам, обладателям смешанной крови, найти свой «исконный путь»? Отвечали по-разному. Одним хватало здравого смысла посоветовать мне выбрать из путей моих предков тот единственный, к которому меня влечет сильнее всего. Другие говорили, что я должна выбрать путь, которому следовало большинство моих предков; если бы я прислушалась к этому совету, мне, очевидно, не оставалось бы ничего, кроме как обратиться в буддизм, даосизм или конфуцианство. Но чаще всего на мой вопрос отвечали агрессивно-невнятно, сводя дискуссию к обвинению в том, что мы, локианцы, дескать всегда пытаемся заморочить всем голову. А иногда у меня возникало отчетливое ощущение (хотя никто так и не решился сказать мне это в глаза), что мой собеседник попросту не желает разделять «свою» религию с полукровками какого бы то ни было происхождения. Смех и грех, да и только!

 

Рейвен: Я — шаман Северной традиции, а это означает, среди прочего, то, что я постоянно и ежедневно говорю с моими богами, слушаю Их, веду с Ними беседы, учусь у Них и так далее. Они не оставляют меня в покое никогда. И, в частности, Они сообщают мне о своих предпочтениях, и здесь мне приходится верить Им на слово. Когда я начал учиться у северных богов, вся эта проблема генетики страшно действовала мне на нервы. Оказалось, что родословные для Них очень важны, и мне, современному белому американцу, воспитанному в ненависти к расизму, это было непонятно. С точки зрения современного американца, человек способен заниматься чем угодно, независимо от того, что заложено в его генах. И даже те, кто бранит белых американцев за «воровство» обычаев у коренных народов, не забывают подчеркнуть, что исключительное право на эти обычаи определяется не составом ДНК, а условиями воспитания и жизни в такой культурной среде, где упомянутые обычаи общеприняты и естественны. Разумеется, в эту стройную схему не укладываются случаи с приемными детьми, выросшими в аборигенных племенах, и с коренными американцами, воспитанными в семьях белых людей, но позднее открывших для себя традиции предков.

Возьмем систему магических и шаманских практик, связанных с каким-либо религиозным мировоззрением. На основе того, какого рода магии отдается в предпочтение в этой системе, можно судить о том, какие ценности преобладают в соответствующей картине мира. Например, египтяне, судя по всему, не интересовались родовой магией вовсе. (Зато они развили сложную систему магических практик, связанных со смертью и погребением, что вполне естественно для культуры, придававшей столь важное значение жизни после смерти.) А духовидцы, работающие в Северной традиции, наоборот, уделяют родовой магии очень большое внимание — так же, как их духи и боги. Среди последних есть даже богиня-покровительница родословных — Хюндла, к которой в «Песни о Хюндле» Фрейя обращается за советом как к специалистке. Согласно НЛГ некоторых духовидцев, Фарбаути-Жестокоразящий, отец Локи, ударами своей «молнии» может и вызывать, и исцелять генетические заболевания. Наши боги спорят между собой, о том, чья родословная лучше. Более того, наши Боги иногда зачинают детей со смертными (мы нередко называем Их «старшими родичами», и это — не просто метафора), и в поисках проклятий и причин хронического невезения нас учат первым делом смотреть на родословную. Куда ни кинь — всюду генетика.

 

Элизабет: Вот именно поэтому меня так позабавило, что Локи, Хела и другие боги, которым я служу, считают, что моя этническая принадлежность не имеет значения. У меня есть немецкие и английские предки, но помимо них у меня в роду были и тайцы, и китайцы, и французы, и ирландцы и осаджи, и канса. И все это оказалось совершенно несущественным, когда Локи пришел заявить на меня права. Были и другие причины, по которым шесть лет назад я сосредоточилась на скандинавской традиции. Прямого отношения к нашему разговору они не имеют, но могу сказать, что мои бабушки и дедушки здесь точно были ни при чем.

Одна из причин, по которым этнический вопрос в Северной традиции стоит так остро, — скрытое или явное противостояние между теми, кто пришел в северную религию, чтобы следовать «исконному пути» своих предков и воссоздавать их дохристианские верования, и теми, кого северные боги и духи сами — по тем и или иным причинам — неожиданно призвали к служению. А поскольку нас, людей неевропейского происхождения, в этой религии слишком мало, отличить на первый взгляд тех, кто призван богами, от тех, кто руководствовался другими причинами (например, чисто академическим интересом или стремлением разделить веру своих друзей), не так-то просто. Впрочем, как ни забавно, все мои знакомые единоверцы, которые не принадлежат к белой расе, утверждают, что малая толика германо-скандинавской крови в их жилах все-таки есть, — так же, как и у меня… поэтому, возможно, для наших богов это обстоятельство немного важнее, чем нам с тобой хотелось бы думать.

 

Рейвен: В «Книге йотунов» я привожу НЛГ духовидцев, работающих с богами Северной традиции, и среди них попадаются свидетельства о том, что асы не чужды определенной форме расизма. Заявлять об этом прямо считается неприличным, но, по-видимому, все боги сходятся во мнении, что кровь асов сильнее, или, по крайней мере, устойчивей, чем йотунская. Поэтому от дети от смешанных браков между асами и йотунами всегда больше походят на небесных богов, чем на великанских, и признаются таковыми без возражений. Свойственной асам (и ванам, которые почти не уступают Им в этом отношении) асы оправдывают тот факт, что именно они, а не гораздо более многочисленные йотуны правят миром с вершины Иггдрасиля и пользуются гораздо большим почетом у ничтожных смертных Мидгарда. (Хотя в действительности асы «правят» далеко не всеми мирами Иггдрасиля и даже не имеют влияния на большинство их обитателей.) Иными словами, весь мифологический цикл Северной традиции вращается вокруг расового конфликта и притязаний на превосходство со стороны победившей касты.

Лично мне было очень и очень трудно это принять… тем более что моя покровительница — одна из главных богинь презираемой «низшей» расы, к которой принадлежат и мои «старшие родичи». Я гляжу на маргинальные элементы в среде приверженцев северных религий — на всех этих расистов и неонацистов, — и понимаю: несмотря на то, что этих людей в действительности не так уж много и большинство их единоверцев тщательно стараются от них отмежеваться, сам факт их наличия воспринимается как отголосок этого древнего расового конфликта, пожар которого не отпылал в Девяти мирах и по сей день. Но, разумеется, идеальных религий нет: если как следует покопаться, то в любом вероисповедании обнаружится что-нибудь такое, без чего мы предпочли бы обойтись: например, индуистская система каст, или Зевс-насильник, или ортодоксальные иудеи, благодарящие Яхве за то, что они родились не женщинами, или Лука 14:26… Куда ни глянь, везде отыщется что-нибудь, от чего мы невольно поморщимся.

 

Элизабет: Последователи северных религий нередко отвергают тех, кто поклоняется непопулярным богам (чаще всего — Локи). Но при этом многие из тех, кто настаивает, что Локи и Его родным поклоняться нельзя и что мы, Его приверженцы, в лучшем случае напрашиваемся на неприятности, а худшем — «приближаем Рагнарёк», зачастую громче всех выступают в защиту носителей расистских взглядов в своем религиозном сообществе. Кроме того, я слышала и читала о людях, которые изо всех сил старались уживаться в мире с белыми расистами в среде своих единоверцев и осуждали за нетерпимость тех, кто заявлял, что «почвенничество» — это расизм, и в северной религии ему места нет. Такая позиция выводит меня из себя, но не удивляет. Мне кажется, не случайно многие представители ЛГБТ-сообщества и последователи других нетрадиционных, неконсервативных жизненных стилей тянутся к Локи — или Он сам их «подбирает». И не случайно, что самого Локи отвергают и асы (в конце «Перебранки Локи»), и те современные северные реконструкторы, которые поклоняются в основном Им. Тот факт, что Локи — представитель «низшей» расы, то есть йотунов, я осознала лишь после того, как познакомилась с Ним лично и почитала первоисточники. Когда я прочла о том, что произошло после того, как Локи добыл для Сив новые чудесные волосы (честно возместив нанесенное ей оскорбление) и принес асам в дар множество сокровищ, я вдруг страшно разозлилась. «Эдды» написаны с такой позиции, будто асы всегда правы. И я вдруг поняла об асах кое-что важное, что навсегда окрасило мое к Ним отношение: Они никогда не воспринимали Локи как равного. Он всегда оставался для них каким-то дикарем-великаном, которого Один приручил и держит при себе на потеху. Потому-то никому и в голову не пришло Его поблагодарить, когда Он раздобыл у карлов все эти чудесные дары и роздал их асам, ничего себе не оставив. И меня это возмутило, потому что никакой другой причины этому, кроме той, что Локи происходит от йотунов, я не видела. Это, конечно, всего лишь мой НЛГ, но на меня это произвело сильное впечатление.

После этого я стала по-новому смотреть на проявления расизма в человеческом сообществе. И стала задаваться вопросом: не может ли быть так, что асы действительно призывают к служению только «чистокровных» потомков германо-скандинавских народов, тогда как представители других рас или «полукровки» вроде меня по большей части достаются йотунам (или ванам, которых, насколько я понимаю, расовый вопрос не волнует)? Вдобавок, в свете того, что некоторые люди происходят от самих богов, вся проблема вновь поворачивается под другим углом.

 

Рейвен: Как духовидец я не вправе закрывать глаза на то, сколь важное место в нашей космологии занимает вопрос родословных, — хотя бы потому, что наши боги развлекаются селекционными экспериментами. Что я имею в виду? Многие люди (и целые народы) считают себя потомками определенных богов. Большинство из тех, кто сталкивается с подобными заявлениями, понимают их как метафору или как результат эвгемеризации (то есть толкования богов как великих людей, обожествленных после смерти). Но когда я спросил об этом у самих богов, Они сказали мне, что боги и духи действительно иногда воздействуют на ДНК человека. Это происходит, когда божество или дух в той или иной степени овладевает телом человека в момент, когда тот старается зачать ребенка. Это божество или дух становится своего рода «третьим родителем» и видоизменяет ДНК эмбриона, передавая ему те или иные особенности своей нечеловеческой природы.

Большинству людей это покажется чем-то вроде научной фантастики, не стоящей серьезного внимания. Но лично для меня этим прекрасно объясняются многие генетические модели, которые я наблюдал, и, вдобавок, некоторые божества не скрывают, что иногда этим занимаются. И некоторые, как, например, Хела, делают это специально, чтобы весь род человеческий в целом постепенно менялся. Как ни странно, именно эти селекционные эксперименты помогли мне примириться с ситуацией: я заметил, что им подвергаются не только носители североевропейской крови. В своих поступках боги не руководствуются расистскими предрассудками.

 

Элизабет: Ну что ж, в конце концов, они — боги. Они смотрят дальше и шире, чем смертные, и гораздо лучше нас умеют прослеживать нити Вирда в будущее. Не сомневаюсь, что для осуществления своих целей ни один из Них не постесняется сознательно манипулировать людьми так, как сочтет нужным. Хочется верить, что при этом все они стремятся только ко благу всего мира и человечества в целом, — однако наши боги не лишены недостатков (что по-своему приятно), и не всегда ситуация складывается именно так, как они задумали. Как мне кажется, в отношениях с отдельными людьми боги вообще не руководствуются критерием расы и этнической принадлежности. Все мы, независимо от цвета кожи и места рождения, для Них более или менее на одно лицо. Конечно, если некоторые из нас действительно происходят от богов, тогда понятно, почему к этим конкретным людям и их родословным Они могут проявлять особый интерес. Но в вопросе о том, кто из нас может Им поклоняться, учиться у Них, изучать Их привычки и повествующие о Них мифы, богам, на мой взгляд, вовсе не так уж важно, чьи мы потомки — викингов, зулусов или апачей. Потому что боги превосходят нас, смертных, еще в одном отношении, и очень существенном: они — в отличие от нас — могут читать в человеческих сердцах. Они знают, кто из нас искренне предан им, а кто — нет.

Тем не менее, с носителями нечеловеческой крови, приобретенной в результате этих «селекционных экспериментов», которые ты описываешь, различные боги, по моему опыту, обращаются гораздо более благосклонно или, наоборот, гораздо более пренебрежительно, чем с большинством людей, — в зависимости от того, какая именно это кровь. Потомку йотунов могут оказать не самый теплый прием в Асгарде, а потомка асов могут подстерегать опасности в Железном Лесу Йотунхейма. Так что иногда боги действительно придают значение расовой принадлежности — но, по-видимому, только в тех случаях, когда речь идет не о человеческих расах, а о расах Девяти миров. Если вдуматься, это, конечно, тоже несправедливо и неприятно, — но вполне согласуется с теми проблемами, которые мы обсуждали выше.

 

Рейвен: Ты спросишь, как мне удалось найти во всем этом положительную сторону? Когда я говорю, что родословная важна, я вовсе не имею в виду, что наши боги интересуются только людьми североевропейского происхождения. Спору нет, ими Они тоже интересуются; но время от времени Они приходят и к таким, как ты, — к людям совершенного иной этнической принадлежности, — и благополучно с ними работают. Особенно часто так поступают йотуны. Они очень близки к природе, а Природа хаотична, подвержена случайностям и ценит разнообразие как признак изобилия. Найти и поставить себе на службу достойного человека иноплеменного происхождения Они почитают за удачную возможность включить его со всеми его талантами в северные кровные линии. Сепаратизм противоречит природным циклам и в нашем мире, и в мирах иных. Даже асы признают своих детей от великанш своими законными наследниками и ценными союзниками, если те доказывают свою верность.

Боги понимают, что наша кровь оскудела. Европейские родословные ослаблены уже хотя бы потому, что на протяжении столетий в Европе систематически уничтожали людей, выказывавших признаки магического дара. Поэтому, насколько я могу судить, северные боги сейчас активно вербуют себе приверженцев из других этнических и расовых групп; и кто мы такие, чтобы ставить под сомнения их действия?

 

Элизабет: К вопросу о том, «кто мы такие», я полагаю, что ни один человек не вправе оспаривать мое право следовать северной религии на основании моей родословной. Для Локи мое происхождение не имеет значения. Не имеет значения оно и для Хелы, и для Браги, и для Одина, и для всех остальных богов, которые мне близки. Им неважно, что меня не назовешь белой даже наполовину. Правда, у меня есть английские предки, жившие еще до основания Соединенных Штатов, а одна из моих прапрабабушек была немкой, но я никогда не ссылаюсь на них в попытках доказать, что я не «присваиваю себе чужую традицию». Не сомневаюсь, что иногда предки действительно могут призвать человека на путь своей веры. Более того, я уверена, что это происходит достаточно часто. Но это еще не повод обесценивать опыт людей, приходящих к той же вере другими путями.

С другой стороны, мне кажется необыкновенно забавным тот факт, что в Асатру многие насмехаются над нашей верой в способность богов и духов смешивать свою кровь с человеческой, а между тем с гордостью называют себя «младшими родичами» асов и ванов. Они утверждают, что все это метафоры или символы, а между тем смотрят свысока на йотунов и на тех, кто Им поклоняется. Похоже, эти люди не осознают, что попросту переняли у асов определенные привычки, о которых ты говорил выше. Да, я люблю своих богов, но я знаю, что они несовершенны. И, возможно, самая актуальная наша задача — это признать: даже если боги не идеальны и не «чисты», это еще не повод перенимать их недостатки. Если мы это поймем, то сможем с чистым сердцем двигаться дальше, а расовый вопрос останется там, где ему самое место, а именно — в прошлом.